Многие девушки в группе психологически пока ещё не готовы к выступлению на чемпионате мира по синхронному плаванию. Об этом в интервью RT заявила тренер Татьяна Покровская. По её словам, если Майя Дорошко и Таня Гайдай ещё застали предыдущее поколение, то юниорки не успели, из-за чего их приходится «дрессировать» по шесть часов в день. В преддверии 75-летия специалист также призналась, что из-за работы почти не бывала дома, рассказала, как проводит редкие свободные дни, и объяснила, почему не боится остаться в один день без работы.
- РИА Новости
- © Алексей Куденко
5 июня ей 75, но говорили мы не о приближающейся дате, не о каких-то жизненных коллизиях, на которые обычно оборачиваешься по мере прожитых лет, а о работе. Ежедневной, черновой работе, из которой почти три десятка лет Покровская по кирпичику складывает колоссальный, но, к сожалению, не всегда видимый миру фундамент российского синхронного плавания. Непобедимого — с тех самых пор, как тренер встала во главе сборной в 1998-м. И абсолютно непредсказуемого сейчас, когда в группе не осталось ни одной спортсменки из прошлой, «победной» жизни: три с лишним года не было международных соревнований, а все завоёванные ранее титулы получили приставку «экс».
— Праздновать-то будете, Татьяна Николаевна?
— Ох… Надо бы, как же без этого. Девочки, знаю, специальное шоу под эту дату мне готовят. Руководит всем этим Маша Киселёва, и она наверняка придумает что-то очень интересное. Она молодец, конечно. Порой даже поражаюсь, глядя на то, как она работает. В её шоу участвуют почти все наши титулованные спортсменки, олимпийские чемпионки, у многих есть свои сольные номера, и это, конечно же, здорово для всего нашего вида спорта. Плюс у Маши своя школа, одна из лучших в Москве, которой она тоже занимается очень целенаправленно. Ну и политическая карьера. Я иногда смотрю на Свету Ромашину и думаю: ей бы тоже по такому пути пойти. Но вот пока не образовалось. Света возглавляет школу, ведёт своё отделение, сама с некоторых пор начала работать тренером, хотя я порой пытаюсь предостеречь. Знаю, как сильно эта профессия засасывает.
— В вашей собственной тренерской жизни последние три года, мне кажется, были самыми тяжёлыми.
— По многим обстоятельствам — да. Надо было сначала как-то удержать спортсменок, а мы работали, словно с ветряными мельницами боролись. Не знали, когда вернёмся, вернёмся ли. Если бы у меня были прежние спортсменки, которые выступали на Играх в Токио, они ушли бы сразу, лишившись возможности соревноваться на серьёзном уровне. Потому что всегда были очень мотивированы, очень. Если возвращались, точно знали, ради чего они это делают. А здесь ты в одночасье перестаёшь это понимать.
— Но ведь и вы, как тренер, оказались в таком же положении. Как найти этот внутренний баланс, мотивацию, позволяющую сознанию не рухнуть, не уйти в депрессию?
— Оказалось, что очень просто. Пришли новые спортсменки, которым я сразу сказала: «Девочки, если бы мы с вами сейчас выступили на чемпионате мира, то остались бы где-то в середине второго десятка. Нужно невероятно много трудиться, чтобы хоть как-то выглядеть на фоне той команды, которая была до вас. Мы не можем сейчас выступать на серьёзных турнирах, но в вашем случае это благо. Считайте, нам просто дали время для того, чтобы достойно подготовиться».
— Середина второго десятка — преувеличение?
— Отчасти я, конечно же, сгустила краски. Наверное, могли быть шестыми или седьмыми. Но мотивировать-то группу надо было максимально. У каждой спортсменки всё равно так или иначе в голове этот пунктик сидит, который расхолаживает: трудно заставлять себя работать с полной отдачей, когда не понимаешь зачем. Но сама я чисто интуитивно верила, что всё равно когда-то всё вернётся в прежнее русло. И когда нам в этом году совершенно неожиданно вдруг дали такую возможность…
— Приоткрылась дверка в международный мир и мотивация спортсменок резко взлетела?
— Думаю, что да. И сразу стало страшно. Потому что в группе есть девочки, которых мы добрали в состав чуть больше года назад. Они чисто психологически пока ещё не готовы к тому, с чем могут столкнуться. В дуэте с этим чуть проще: Майя Дорошко успела поработать со Светой Колесниченко, многому успела у неё научиться до того, как Света ушла в декрет. Таня Гайдай хоть и была в резерве группы, но постоянно тренировалась с основным составом, соответственно, и психология у неё — той сборной. Микст-дуэт во главе с Сашей Мальцевым тоже много через что пройти успел. А здесь — одни юниоры. И чемпионат мира на носу.
— Когда в апреле наш взрослый дуэт поехал на Кубок мира в Египет, я поймала себя на мысли, что не готова увидеть его поражение. А сейчас совершенно не представляю: каких сил вам стоит не думать о подобной перспективе в отношении группы?
— В Египте наш дуэт выполнил главную задачу — моральную. Если бы девочки провалились, не знаю, как Татьяна Данченко их восстанавливала бы. Первое место в этом плане сильно воодушевляет: спортсменам важно понимать, что они конкурентоспособны и могут бороться. Хотя я постфактум общалась с иностранными судьями из некоторых близких нам стран — так вот, по их словам, все готовились к тому, что русские совсем провалятся. Ключевая фраза: «От вас отвыкли». Но выяснилось, что против нашей техники арбитры пойти не смогли.
Что до второй оценки — ну да, кому-то не хватило «художественного впечатления». Вы сами можете себе такое представить? Наши дуэты — и вдруг хуже кого-то по художественному впечатлению? Наверное, дело в том, что мы не можем орать, как испанки.
— В каком смысле «орать»?
— Сейчас модно орать в ходе программы, словно тебя режут. В испанской группе парень фурор произвёл, потому что переорал музыку.
- РИА Новости
- © Михаил Климентьев
— Почему, кстати, у вас в группе парня нет? Это ведь тоже модно сейчас.
— Ну что, я сейчас Мальцева сниму и в группу поставлю? Саша очень силён технически, но группа — это слишком серьёзный вид, там работают гораздо больше, чем в дуэте. Я иногда вытягиваю из микст-дуэта Олесю Платонову, но даже ей непросто приспосабливаться. Недавно она призналась, что, работая в воде, привыкла видеть партнёра с одной стороны. А в группе нужно уметь подстраиваться под всех сразу и контролировать всё вокруг себя на 360 градусов. Не говоря уже о том, что функционально работать в группе гораздо сложнее, чем в любом другом виде.
Я почему ещё сказала про недостаток опыта: заметила, например, что мои девчонки на соревнованиях выступают чуть хуже, чем на тренировках. А дело просто в том, что у них не было стартов, которые могли бы этому научить. Плюс у новеньких мозги не такие скоростные. Те, кто тренируется у меня три года, уже более-менее натасканы на то, чтобы быстро соображать. Остальные только учатся. Поэтому работаем мы в основном над этим.
— Сколько часов в день занимает у вас сейчас эта групповая дрессировка?
— Три часа утром, три вечером. Вы правильное слово употребили, это именно дрессура. Выучка-то у всех разная. Плюс правила требуют другой техники. Например, нужно делать много элементов с закинутой головой. На мой взгляд, это вообще неправильно в синхронном плавании, противоречит всем классическим азам. Но кто-то ведь такое придумал.
— Ромашина, с которой я беседовала не так давно, сказала, что играть оценками сейчас стало намного легче.
— Это действительно так. Нужно очень жёстко и пунктуально следовать правилам, и, если в каком-то из элементов происходит ошибка, снимают стоимость всей связки. Тот же Китай сваливался из-за этого на каких-то соревнованиях с первого места вообще за пределы призовой тройки. Кому-то кажется, что это достоинство новых правил, а это вообще никакое не достоинство.
— Вы морально готовы уступить кому-то первую ступень пьедестала после стольких лет доминирования?
— Да. Себе как тренеру я уже всё доказала. И прекрасно понимаю, что все изменения в правилах делаются лишь с одной целью. Всем сильно покоя не даёт, что Россия столько лет первая. Я ведь и в прежние годы постоянно это слышала на всех соревнованиях, хотя то, что мы выглядели лучше всех, было видно невооружённым глазом. И даже при этом мы шли на каждый старт как на эшафот. Шли, как я говорю, проигрывать. Я вообще постоянно причитала перед стартом, что мы хуже всех. Другие, мол, и то делают, и это…
Видимо, голова у меня так устроена: у других вижу только одни достоинства, а у себя — только недостатки. Поэтому и сейчас готова ко всему. Даже Татьяне Данченко перед отъездом её девочек в Египет сказала: как выступите, так и выступите. Главное, чтобы сами понимали, что всё сделали хо-ро-шо. Главное ведь заключается не в том, есть ошибки или нет. Самое для меня страшное — когда нет драйва. Вот это вообще неприемлемо.
— Знаю, что на чемпионате мира группа под вашим руководством планирует выступать только в технической и акробатической программах. Произвольную подготовить не успеваете?
— Не в этом дело. Считаю, что не нужно размениваться. Тем более что в этом нет большого смысла. В рамках нынешних реалий произвольная программа — это та же техническая, просто с разрешением незначительных вольностей.
— Пять лет назад вы сказали мне в интервью: «Если раньше я по бортику бегала и руками махала, то теперь, как говорится, больше работаю головой. И заставляю спортсменов тоже работать головой, абстрактное мышление развивать. Конечно, не сравнить, какое здоровье было раньше и какое сейчас, но ведь у тренеров дело совершенно не в этом. А в том, есть желание работать или его нет. Когда у меня не будет желания работать, когда почувствую, что мои мозги не способны выдавать продукцию, которая отвечала бы требованиям времени, тогда, конечно, надо уходить». Не пришёл ещё этот момент?
— Удивительно, что с возрастом я стала гораздо лучше всё видеть, словно третий глаз открылся. Замечаю даже такие тонкости, которые более молодые тренеры просто не видят.
— Хорошо помню ваши слова о том, как в 1995-м, вернувшись из Бразилии, вы год просидели без работы и этот период отложился в памяти как время, полностью выброшенное из жизни. Но тогда вам было всего 45. Сейчас остаться без работы боитесь?
— Наверное, боюсь. Боюсь, что начну всё сначала, как каждый раз начинаю после очередной Олимпиады, а результата не будет. Понятно, что от возраста никуда не денешься и рано или поздно мне придётся уйти, но у меня есть семья, к которой я всегда могу уехать. Главное, чтобы климат мне подошёл.
— Вы имеете в виду Бразилию, где живут дочь и внуки?
— Да. Но скажу честно и откровенно: я стараюсь не задумываться о том, что будет. Бог как велел? Жить одним днём. Пришёл день, вот им и живи.
- © Алексей Филиппов
— Не бывает себя жалко?
— Если я кого и жалею, так это молодых тренеров, которые со мной работают. Почему у нас все сидят на ЗИЛе, где много народа и всем тесно, но никто никуда не хочет уезжать? Потому что у тренеров семьи, ради которых надо жить обычной жизнью. Это я привыкла к тому, что вся жизнь на сборах проходит: Харьков, Армения, какие-то другие города…
Мне ещё повезло в том, что муж, царство ему небесное, был из той же системы и ни разу за всю нашу совместную жизнь не поставил мне ультиматум: работа или семья, ни разу не сказал, что ему всё это надоело. Хотя и дочь у меня росла, можно сказать, брошенной. Дольше нас и сегодня на сборах никто не сидит, даже спортивная гимнастика. Но я постоянно своим тренерам говорю: не надо забывать, что основное для женщины — это семья и личная жизнь. Можно работать честно и целеустремлённо, но это не означает всё положить на плаху и принести жизнь в жертву профессии.
— Но вы же принесли?
— Я настолько уже, наверное, влилась в это синхронное плавание, настолько стала человеком системы, что другой жизни, получается, не знаю. Для того чтобы отдохнуть, мне достаточно отпуска, а какими-то другими интересами я никогда не была больна.
— Столько лет руководить женским коллективом — это тяжёлое испытание?
— На самом деле нет. Управлять женщинами, которые всецело увлечены делом и нацелены на результат, гораздо проще, нежели мужчинами. И интриг гораздо меньше, кстати. Особенно сейчас.
— А что изменилось в сравнении с прошлыми годами?
— Стало меньше «лишних» людей. Раньше у нас на бортике порой сидела целая скамья специалистов, которые постоянно обсуждали всё и вся. Сейчас рядом со мной только те люди, кто непосредственно занимается программами. Считаю, это правильная стратегия. Мне вообще нравится, насколько чётко стала работать Российская федерация водных видов спорта.
Сначала казалось, что мы там вообще никому не нужны, а сейчас как раз таки ощущаю, что это не так. Работа идёт, причём без какой бы то ни было суеты. Стоило президенту федерации Дмитрию Мазепину приехать на «Круглое» — и питание стало лучше, и матрасы с подушками нам поменяли. Когда большая часть жизни проходит на сборах, такие мелочи очень важны.
— Если у вас выдаётся полностью свободный день, он тянется долго или пролетает мгновенно?
— Ой, так много я не успеваю сделать… Возраст — это неизбежные визиты к врачам, да и в те же магазины заглянуть хочется. Поскольку выбраться с базы удаётся не так часто, я, попадая в магазины, пребываю в шоке, потому что перестала понимать нынешние цены. А хочется какую-то новую шмоточку.
— Куда в этих шмоточках выходить-то?
— Ну я же поправилась за последние годы. Это раньше можно было зайти в любой магазин и примерить то, что нравится. Сейчас подходящие магазины приходится искать, и не факт, что они вообще есть там, куда удаётся выбраться. Смотрю каждый раз на Машу Киселёву, которая всегда прекрасно одета, и думаю: ну почему мир никак не перестроится на полных женщин?
— А худых тогда куда девать?
— Да вы, худые, и так заполонили собой все подиумы! Для вас любых товаров безумно много. Раньше, кстати, я этого не замечала. А сейчас зайдёшь в магазин, почешешь затылок — нет, не для тебя всё это здесь висит.
— А со счастливыми розовой и зелёной маечками как теперь быть?
— Ну, милая моя, будут соревнования — я их разглажу и уж как-нибудь натяну.
